Судебная практика: сделки и контрагенты

Банк, который выступал кредитором организации-должника, высказал предположение, что требования другого кредитора основаны на мнимом договоре поручительства. Суть фальсификации, как указала кредитная организация в своих письменных возражениях на иск кредитора, в том, что спорный документ был фактически подписан позднее проставленной на нем даты. Это, по мнению банка, было сделано для продления срока исковой давности. Однако арбитражный суд вопрос о фальсификации рассматривать отказался. Судьи указали, что заявление о фальсификации следовало подавать сразу по нормам статьи 161 АПК РФ. То есть вместе с документом банк должен был направить в суд результаты экспертизы давности изготовления спорного документа. Поскольку этого не было сделано, арбитры сделали вид, что о фальсификации в деле совсем не заявлялось.

Дело № А56-71402/2015 дошло до Верховного суда, который и направил его на новое расследование в суд первой инстанции. Ведь апелляция и кассация поддержали выводы нижестоящего суда и оставили его решение без изменения. Однако в ВС РФ согласились с доводами банка о том, что АПК не запрещает заявить о фальсификации в письменных возражениях. Арбитры напомнили, что по нормам статьи 213.8 и статьи 71 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» возражения кредитора относительно требований иных кредиторов могут быть заявлены при рассмотрении таких требований. Арбитры подчеркнули, что для правильного разрешения спора судам надлежало исследовать обстоятельства, касающиеся сделки, лежащей в основе перечисления денежных средств, а значит, изучить и обвинение в фальсификации договора поручительства.

В итоге ВС РФ отменил акты нижестоящих инстанций и рекомендовал разобраться с фальсификацией доказательств со стороны кредитора.

Организация обратилась в Суд по интеллектуальным правам с исковым заявлением к другой организации о досрочном прекращении правовой охраны серии товарных знаков в связи с их неиспользованием. Кроме того, ей было подано ходатайство об обеспечении иска в виде запрета Роспатенту совершать действия по регистрации договоров об отчуждении исключительного права на товарные знаки. Определением Суда по интеллектуальным правам данное ходатайство было удовлетворено, и приняты обеспечительные меры в виде запрета Роспатенту вносить в Государственный реестр товарных знаков и знаков обслуживания РФ записи о государственной регистрации договоров об отчуждении исключительного права на товарные знаки.

Организация-правообладатель не согласилась с определением о принятии обеспечительных мер от и обратилась в президиум Суда по интеллектуальным правам с кассационной жалобой, в которой просила отменить данное определение. Правообладатель считает, что суд первой инстанции предопределил решение по спору. Он уверен, что истец в нарушение пункта 5 части 2 статьи 92 АПК РФ не представил суду доказательства того, какие именно неблагоприятные последствия повлечет за собой непринятие обеспечительных мер, какой значительный ущерб может быть причинен истцу и в чем это будет выражаться. Таким образом, по мнению правообладателя, суд первой инстанции не обеспечил баланс интересов лиц, участвующих в деле, поэтому это решение необходимо отменить.

Президиум Суда по интеллектуальным правам в постановлении от 25 марта 2014 г. по делу N СИП-348/2013 исходил из того, что решением арбитражного суда организация-правообладатель была признана банкротом и в отношении нее было открыто конкурсное производство. В силу пункта 1 статьи 126 Федерального закона от 26.10.2002 N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)", с даты принятия арбитражным судом решения о признании должника банкротом и об открытии конкурсного производства ранее наложенные аресты на имущество должника и иные ограничения распоряжения имуществом должника подлежат отмене.

Наложение новых арестов на имущество должника и иных ограничений распоряжения имуществом должника не допускается. Так как ответчик был признан несостоятельным (банкротом) и в отношении него введена процедура конкурсного производства, наложение ареста на его имущество, а также иные ограничения в части распоряжения принадлежащим должнику имуществом могут быть применены только в рамках дела о банкротстве. Испрашиваемые организацией обеспечительные меры ограничивают должника в отношении распоряжения принадлежащим ему имуществом и заявлены не в рамках дела о банкротстве, а по делу о досрочном прекращении правовой охраны товарных знаков в связи с неиспользованием, которое в силу прямого указания статьи 34 АПК РФ относится к исключительной подсудности Суда по интеллектуальным правам как суда первой инстанции. Следовательно, у суда первой инстанции не было оснований для принятия обеспечительных мер.

Кроме того, суд указал, что в силу статьи 90 АПК РФ целью обеспечительных мер в арбитражном процессе является недопущение затруднения или невозможности исполнения судебного акта, а также предотвращение причинения значительного ущерба заявителю. В целях предотвращения причинения значительного ущерба заявителю обеспечительные меры могут быть направлены на сохранение существующего status quo между сторонами. А принятые судом обеспечительные меры фактически нарушают баланс интересов сторон.

Между двумя индивидуальными предпринимателями — поклажедателем и исполнителем — был заключен договор хранения товара с его последующей реализацией. По условиям договора исполнитель принял на хранение и реализацию товар по количеству, объему и сумме. Он должен был рассчитаться с поклажедателем за принятый товар до 1 июля 2013 года. Но исполнитель рассчитался за товар только частично, несколькими платежными поручениями. Большая часть платежей прошла позже договорного срока, к тому же весь объем оплаченного товара составил всего 50% от его общей стоимости. Ссылаясь на ненадлежащее исполнение исполнителем обязательств по оплате товара, ИП-поклажедатель обратился в арбитражный суд с исковым заявлением о взыскании задолженности по договору хранения с последующей реализацией и процентов за пользование чужими денежными средствами.

Суды двух инстанций удовлетворили исковые требования заявителя в полном объеме. Судьи исходили из того, что заключенный сторонами договор хранения фактически является договором купли-продажи. Поэтому у покупателя-ответчика возникла обязанность произвести оплату истцу-продавцу за принятый по договору товар. Арбитражный суд Восточно-Сибирского округа в постановлении от 28.07.2016 N Ф02-3093/2015 по делу N А58-4671/2014 отметил, что выводы судов первой и апелляционной инстанций соответствуют установленным обстоятельствам и основаны на правильном применении норм материального права, регулирующих спорные правоотношения. В частности, пункт 1 статьи 454 Гражданского кодекса РФ регламентирует, что в соответствии с договором купли-продажи одна сторона — продавец обязуется передать товар в собственность другой стороне — покупателю, при этом покупатель обязуется принять этот товар и уплатить за него определенную денежную сумму.

В пункте 1 статьи 486 Гражданского кодекса РФ определено, что покупатель обязан оплатить товар непосредственно до или после передачи его продавцом, если иное не предусмотрено ГК РФ, другими законами или договором купли-продажи. В случае если покупатель не исполняет своих обязательств, в соответствии с пунктом 4 статьи 488 Гражданского кодекса РФ, на сумму просроченной оплаты начисляются проценты в соответствии со статьей 395 Гражданского кодекса РФ со дня, когда по договору товар должен был быть оплачен, до дня фактической оплаты товара покупателем.

Две коммерческие организации предусмотрели в своем соглашении компенсацию потерь. В частности, одна сельхозкомпания обязалась сохранить и передать в собственность другой организации урожай на определенных земельных участках и обязалась заплатить 15 тысяч рублей за каждый гектар утраченной или не собранной сельхозпродукции, независимо от причин. Такая возможность предусмотрена нормами статьи 406.1 ГК РФ. Однако возмещать потери, когда урожай не сохранился, организация отказалась. В итоге компания обратилась в суд и заявила о своем желании встать в реестр его кредиторов с долгом в 20,5 млн рублей в рамках банкротства сельскохозяйственной производственной компании.

Суды трех инстанций рассмотрели дело № А43-16569/2016 и единогласно пришли к выводу, что в этой ситуации нельзя отличить потери от убытков. В спорной ситуации требования кредитора были основаны именно на нормах статьи 406.1 ГК РФ, а основанием было соглашение, в котором была предусмотрена ответственность должника как за реальный ущерб, так и за упущенную выгоду. Судьи отметили, что поначалу кредитор требовал возмещения своих потерь по правилам статьи 15 ГК РФ, которая предусматривает компенсацию убытков, связанных с нарушением обязательства. Это и поставило точку в позиции арбитров. Суды приняли во внимание то, что первоначально кредитор классифицировал свое требование как убытки и лишь потом указал, что имел в виду потери. Поэтому в удовлетворении требований и постановке в реестр кредитору было отказано.