Проблемы применения новелл в гражданском праве

Реформирование гражданского законодательства поэтапно идет уже более двух лет, и за это время суды столкнулись с определенными проблемами при применении новелл в области недействительности сделок, исковой давности и исполнения обязательств, которые мы и попытаемся осветить.

В первую очередь хотелось бы коснуться вопросов применения положений об исполнении обязательств, и в частности ответственности за их нарушение.

Эти вопросы являются наиболее актуальными для судов, поскольку большинство рассматриваемых дел так или иначе связаны с разрешением денежных требований.

Положения статьи 395 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - ГК РФ), предусматривающей ответственность за нарушение денежного обязательства, претерпели существенные изменения.

Так, если раньше размер процентов за неисполнение денежного обязательства определялся исходя из учетной ставки банковского процента на день предъявления иска или на день вынесения решения, то в соответствии с новой редакцией статьи 395 ГК РФ с 1 июня 2015 года размер процентов определяется в соответствии с существующими в месте жительства или месте нахождения кредитора средними ставками банковского процента по вкладам физических лиц, имевшими место в соответствующие периоды.

Помимо того, что расчет процентов стал сложнее арифметически, поскольку основан на постоянно изменяющейся ставке, основной вопрос, с которым ежедневно сталкиваются суды, заключается в том, с какого времени и к каким правоотношениям применяются новые положения статьи 395 ГК РФ и могут ли они применяться в случаях, когда задолженность возникла и начисление процентов начинается до 1 июня 2015 года, а продолжается после этой даты.

На сегодняшний день единообразный подход к разрешению данного вопроса не выработан.

Надо сказать, что в рассматриваемых сейчас делах истцы сами зачастую при расчете процентов по статье 395 ГК РФ, независимо от периода взыскания, как до, так и после 1 июня 2015 года используют привычную всем ставку рефинансирования, и суды принимают такие расчеты, указывая, что примененная истцом ставка рефинансирования не превышает среднюю ставку банковского процента по вкладам физических лиц, а суд не может выходить за пределы заявленных исковых требований.

Тем не менее вопрос о том, какую ставку применять, если обязанность уплатить деньги возникла до 1 июня, а просрочка оплаты продолжается после 1 июня, все равно остается открытым, и при ответе на него практикой предлагаются три основных подхода:

• за весь период просрочки, в том числе и после 1 июня, подлежат уплате проценты по ставке рефинансирования;
• за период до 1 июня проценты подлежат начислению по ставке рефинансирования, а после 1 июня - на основании ставок по вкладам физических лиц;
• за весь период - как до, так и после 1 июня - применяется новая процентная ставка.

Конечно, окончательный ответ на этот вопрос даст Пленум Верховного Суда Российской Федерации (далее - ВС РФ), но, безусловно, исходить следует из того, что положения ГК РФ в новой редакции применяются к правоотношениям, возникшим после дня вступления изменений в силу. По правоотношениям, возникшим до дня вступления изменений в силу, новые положения применяются к тем правам и обязанностям, которые возникнут после дня вступления в силу этих изменений.

Таким образом, в длящихся правоотношениях при определении момента, с которого подлежат применению новые положения закона, необходимо устанавливать, когда возникло право кредитора требовать уплаты процентов за соответствующий период и обязанность должника эти проценты уплатить.

Второй вопрос связан со взысканием процентов на будущее время.

В отличие от прежней редакции статьи 395 ГК РФ, согласно которой размер процентов за весь период определялся по одной ставке, новая редакция предписывает начислять проценты по разным ставкам, действующим в соответствующие периоды просрочки.

Поскольку проценты за пользование чужими денежными средствами подлежат начислению до даты фактического исполнения обязательства, их взыскание как раньше, так и теперь может производиться не только до даты вынесения решения, но и за последующий период до момента фактической уплаты долга.

При взыскании процентов на будущее время в судебном решении всегда указывалась денежная сумма, на которую подлежали начислению проценты, дата, с которой проценты начислялись, и процентная ставка, определенная на день предъявления иска или на день вынесения решения (пункт 51 Постановления Пленума ВС РФ N 6 и Пленума ВАС РФ N 8 от 01.07.1996 "О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации", в этой части не отмененного и не измененного).

Исходя из новой редакции статьи 395 ГК РФ указание судом размера ставки банковского процента в такой ситуации не представляется возможным, поскольку ставки, которые будут действовать на будущий период просрочки, просто не известны суду.

Соответственно, возникает вопрос: каким образом будут взыскиваться судом проценты по статье 395 ГК РФ на будущее время до даты фактического исполнения обязательства?

На сегодняшний день суды подходят к разрешению этого вопроса по-разному.

В некоторых случаях в решении указывается конкретная ставка, действующая на момент вынесения решения, по которой и будет производиться расчет процентов на будущее время. Но в этом случае указание такой фиксированной ставки не соответствует статье 395 ГК РФ, предусматривающей изменение процентной ставки в зависимости от периода.

В большинстве случаев в резолютивной части приводится формулировка статьи 395 ГК РФ либо указывается, что размер процентов определяется в соответствии со статьей 395 ГК РФ.

Такой подход, конечно, больше соответствует новым положениям ГК РФ, но может повлечь значительные трудности при исполнении судебного акта, поскольку в отсутствие четкого указания на расчетные величины может возникнуть спор о размере процентов, о правомерности применения той или иной ставки в соответствующие периоды, например, вследствие изменения места нахождения кредитора.

Вполне вероятно, что такие формулировки резолютивной части судебного акта повлекут многочисленные обращения лиц, исполняющих судебные решения, - судебных приставов, банков, с заявлениями о разъяснении порядка и способа исполнения судебного акта.

Говоря об изменениях, внесенных в статью 395 ГК РФ, нельзя обойти вниманием введение в ГК РФ новой статьи 317.1, согласно которой кредитор по денежному обязательству имеет право на получение с должника процентов по ставке рефинансирования на сумму долга за период пользования денежными средствами. Положения этой статьи применяются только между коммерческими организациями и являются диспозитивными.

По сути, данная норма устанавливает, что любое пользование деньгами в коммерческих правоотношениях является платным, если только стороны не договорятся о бесплатном пользовании или об ином размере платы.

Возникает вопрос относительно сферы применения законных процентов: подлежат ли они начислению на суммы аванса, предварительной оплаты, в случае отсрочки или рассрочки платежа?

Пока в судебной практике сфера применения статьи 317.1 ГК РФ ограничивается начислением законных процентов только на просроченную задолженность.

Следует отметить, что на сегодняшний день суды полагают возможным начисление процентов по статье 317.1 ГК РФ и процентов по статье 395 ГК РФ за один и тот же период просрочки исполнения денежного обязательства. Мотивируется это тем, что проценты по статье 395 ГК РФ уплачиваются за неправомерное пользование чужими денежными средствами, то есть применяются как мера ответственности за нарушение денежного обязательства, а проценты по статье 317.1 взимаются как законная плата за пользование деньгами за весь период пользования, вне зависимости от того, является ли пользование правомерным или нет.

В некоторых случаях истцы просят взыскать за период просрочки только проценты по статье 317.1 ГК РФ, избегая таким образом сложного расчета процентов по статье 395 ГК РФ.

Основной вопрос, который на сегодняшний день не получил однозначного разрешения в судебной практике, как и в случае со статьей 395 ГК РФ: с какого момента и к каким правоотношениям эта норма применяется?

Также нельзя не сказать несколько слов о новом институте, заимствованном из французского права, - так называемом астренте, который представляет собой способ воздействия на должника, призванный заставить его выполнить судебное решение о понуждении исполнить обязательство.

Согласно положениям пункта 1 статьи 308.3 ГК РФ суд по требованию кредитора вправе присудить в его пользу некую денежную сумму на случай неисполнения судебного акта о присуждении к исполнению обязательства в натуре.

Новая норма уже применяется судами первой инстанции, и можно сказать, что понимают ее по-разному.

Основной вопрос заключается в том, можно ли применить пункт 1 статьи 308.3 ГК РФ на случай неисполнения судебного акта о взыскании денежных средств. Этот вопрос вытекает из самой формулировки закона, предусматривающей ответственность за неисполнение судебного акта о присуждении к исполнению обязательства в натуре.

В одних случаях под исполнением обязательства в натуре суды понимают понуждение должника совершить определенные действия - передать вещь, выполнить работы, освободить помещение и не относят взыскание денежных средств к принудительному способу исполнения обязательства в натуре.

Кроме того, иногда усматривается связь между появлением в ГК РФ положений пункта 1 статьи 308.3 и отменой пункта 2 Постановления Пленума ВАС РФ от 04.04.2014 N 22  "О некоторых вопросах присуждения взыскателю денежных средств за неисполнение судебного акта", ранее предусматривавшего возможность начисления процентов на присужденную судом денежную сумму как последствие неисполнения судебного акта.

Исходя из этого одни суды приходят к выводу, что новая норма ГК РФ не может применяться к искам о присуждении денежных средств, и отказывают во взыскании денежных средств на случай неисполнения таких решений.

Другие же суды считают, что под исполнением обязательства в натуре понимается реальное исполнение обязательства в соответствии с его условиями, включая также и исполнение денежного обязательства, и применяют пункт 1 статьи 308.3 ГК РФ при вынесении решения о взыскании денежных средств.

Но и в этом случае решения выносятся разные.

Иногда на случай неисполнения денежного обязательства суды присуждают проценты только на взысканную сумму основного долга, полагая, что это и есть понуждение к исполнению обязательства по существу, а взысканная неустойка является способом обеспечения исполнения обязательства и на нее проценты не начисляются.

В других случаях суды присуждают проценты на всю взысканную сумму, включая сумму основной задолженности, неустойки и судебных расходов, как это было в свое время разъяснено в пункте 2 вышеуказанного Постановления Пленума ВАС РФ N 22.

В третьих случаях устанавливается твердая денежная сумма за каждый день просрочки в исполнении судебного решения, исходя из того, что в статье 308.3 ГК РФ речь идет именно о присуждении денежной суммы, а не процентов.

В настоящее время можно только констатировать, что единообразной судебной практики, которая формируется сейчас на уровне судов первой инстанции, по данным вопросам пока нет.

Теперь несколько слов о новеллах, связанных с исковой давностью, и в первую очередь с установлением абсолютного предела срока исковой давности.

С 1 сентября 2013 года вступили в силу изменения в статьи 196 и 200 ГК РФ, устанавливающие предельный срок исковой давности, который не может превышать десяти лет со дня нарушения права либо с момента возникновения обязательства.

Следует обратить внимание на то, что начало течения этого предельного срока не совпадает с началом течения общего срока исковой давности.

Так, если по общему правилу течение срока исковой давности начинается со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права, включая сведения о нарушителе, то течение предельного десятилетнего срока исковой давности начинается с момента собственно нарушения права.

Таким образом, в настоящее время разрешение судом вопроса о применении исковой давности стало сложнее, поскольку обусловлено исчислением не одного, а двух независимо текущих сроков, которые, как правило, накладываются друг на друга.

Основной вопрос, возникающий в судебной практике, заключается в том, подлежат ли применению новые правила исчисления исковой давности к требованиям, вытекающим из нарушений прав, имевшим место до введения в действие изменений ГК РФ.

Этот вопрос особенно актуален при рассмотрении корпоративных споров, когда участники различных хозяйственных обществ пытаются оспорить давние решения органов управления или сделки обществ, ссылаясь на то, что узнали о них лишь недавно.

Согласно пункту 9 статьи 3 Федерального закона от 07.05.2013 N 100-ФЗ "О внесении изменений в подразделы 4 и 5 раздела I части первой и статью 1153 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации" новые сроки исковой давности и правила их исчисления применяются к требованиям, сроки предъявления которых были предусмотрены ранее действовавшим законодательством и не истекли до 1 сентября 2013 года.

На основании указанного практика исходит из того, что новые нормы подлежат применению и в том случае, если нарушение права имело место до вступления в силу поправок в ГК РФ, но при этом срок исковой давности не истек до 1 сентября 2013 года.

Иной подход означал бы, что положения о предельном сроке исковой давности начнут фактически применяться только спустя десять лет со дня принятия рассматриваемых поправок в ГК РФ.

Хочется также несколько слов сказать о новом сроке, установленном пунктом 2 статьи 446 ГК РФ, действующем с 1 июня 2015 года.

Согласно этой новелле теперь разногласия, которые возникли при заключении договора и не были переданы на рассмотрение суда в течение шести месяцев с момента их возникновения, не подлежат урегулированию в судебном порядке.

При применении этой нормы на практике сразу возникло несколько вопросов:

• как квалифицировать данный срок - как срок исковой давности (то есть подлежащий применению только по заявлению стороны) или как процессуальный срок, истечение которого исключает возможность обращения в суд? Подлежит ли данный срок восстановлению в случае его пропуска;
• каким образом данный срок соотносится с тридцатидневным сроком передачи разногласий на рассмотрение суда, предусмотренным абзацем вторым пункта 1 статьи 445 ГК РФ?

Следует отметить, что шестимесячный срок в качестве срока исковой давности для требований, возникающих из разногласий при заключении договора, не назван. Кроме того, использованная законодателем формулировка "не подлежат урегулированию в судебном порядке" означает, что разногласия по истечении шести месяцев не подлежат рассмотрению судом вообще, то есть независимо от заявления сторон, что не позволяет считать этот срок сроком исковой давности, который применяется исключительно по заявлению стороны.

Теперь если сравнить тридцатидневный срок, установленный статьей 445 ГК РФ, и шестимесячный срок, установленный статьей 446 ГК РФ, то следует отметить, что пропуск тридцатидневного срока, согласно пункту 1 информационного письма Президиума ВАС РФ от 05.05.1997 N 14 "Обзор практики разрешения споров, связанных с заключением, изменением и расторжением договоров", не препятствует урегулированию разногласий судом, в то время как пропуск шестимесячного срока в любом случае такую возможность исключает.

Однако остается вопрос о том, каковы последствия пропуска шестимесячного срока и какой судебный акт должен принять суд в случае установления факта пропуска этого срока - рассмотреть дело по существу и отказать в удовлетворении иска или прекратить производство по делу применительно к пункту 1 части 1 статьи 150 АПК РФ (дело не подлежит рассмотрению в арбитражном суде).

Пока данные вопросы судебной практикой не разрешены.

Одной из ключевых новелл, касающихся недействительности сделок, стало изменение правил об основаниях разграничения ничтожных и оспоримых сделок, которым, по сути, была "перевернута" презумпция с ничтожности сделок на их оспоримость, установленная в статье 168 ГК РФ.

Если раньше сделка, не соответствующая требованиям закона, по общему правилу являлась ничтожной, за исключением тех сделок, которые закон прямо относил к числу оспоримых, то в новой редакции сделка, нарушающая требования закона, стала по общему правилу считаться оспоримой, а к ничтожным стали относиться сделки, признаки которых прямо указаны в законе.

Так, в настоящее время ничтожной может быть признана сделка, нарушающая требования закона или иного правового акта, если при этом она посягает на публичные интересы либо права и охраняемые законом интересы третьих лиц.

Следует отметить, что после вступления в сентябре 2013 года в силу этих изменений суды столкнулись с трудностями при квалификации не соответствующих закону сделок как ничтожных, поскольку было не ясно, что законодатель понимает под публичным интересом и в каких случаях можно говорить о нарушении сделкой прав третьих лиц.

Эти вопросы были разрешены только с выходом Постановления Пленума ВС РФ от 23.06.2015 N 25 "О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации". Пленум ВС РФ разъяснил, что под публичными интересами следует понимать интересы неопределенного круга лиц, обеспечение безопасности жизни и здоровья граждан, обороны и безопасности государства, охраны окружающей природной среды. К нарушению публичного интереса Пленум ВС РФ также отнес и нарушение сделкой явно выраженного запрета, установленного законом, и, соответственно, такие сделки, независимо от того, затрагивают они интересы неопределенного круга лиц или нет, также стали считаться ничтожными.

Кроме этого, согласно разъяснениям Пленума ВС РФ к ничтожным сделкам также стали относиться сделки, противоречащие существу законодательного регулирования соответствующего вида обязательства.

Относительно второго признака, по которому не соответствующая закону сделка теперь считается ничтожной, - это нарушение прав и охраняемых законом интересов третьих лиц, не являющихся сторонами сделки, Пленум ВС РФ каких-либо разъяснений не дал, но к таким сделкам судебная практика традиционно относит прежде всего сделки по распоряжению чужой вещью и сделки по повторной продаже другому лицу недвижимой вещи, уже являющейся предметом договора купли-продажи и переданной в его исполнение.

После внесения изменений в положения статьи 168 ГК РФ в судебной практике встал вопрос о недействительности односторонних сделок.

С 1 сентября 2013 года такие сделки по общему правилу стали оспоримыми, то есть считались действительными до их оспаривания в судебном порядке.

Зачастую о факте совершения и содержании подобных сделок контрагенту становилось известно лишь при рассмотрении иных споров, связанных с исполнением обязательства, измененного или прекращенного в результате совершения такой односторонней сделки. Предъявление иска об оспаривании данной сделки в случае противоречия ее требованиям закона всегда сопряжено с дополнительными временными затратами и усложнением процесса.

Кроме того, презумпция оспоримости подобной сделки приводила к ситуации, когда недобросовестная сторона, даже после признания недействительной односторонней сделки, повторно совершала такую же сделку, последствием которой, в частности, являлось прекращение или изменение обязательства.

Согласно разъяснениям, которые Пленум ВС РФ дал в пункте 51 указанного Постановления, если односторонняя сделка совершена, когда законом или соглашением сторон ее совершение не предусмотрено или не соблюдены требования к ее совершению, то по общему правилу такая сделка не влечет юридических последствий, на которые она была направлена. Таким образом, предъявления отдельного иска для оспаривания данной сделки не требуется.

В заключение можно отметить, что на сегодняшний день основные вопросы, возникшие у судов после существенного изменения части первой ГК РФ, получили разъяснения в Постановлении Пленума ВС РФ N 25. Остальные вопросы, а также те, которые еще, несомненно, возникнут при применении новелл, будут разрешаться судебной практикой.